Сидели мы с Есениным вдвоем,
Балантинес на кухне распивали.
Достал Cерёга коробок:
"курнем?"
"да без проблем!"
Эх, не было печали...
Бутылка, сигарета, струйкой дым.
- Рязанская?
- Да не, ты что! - казашка.
Затягиваем. Думаем. Сидим.
"Эх, если б с нами был сейчас и Сашка -
Запомнил бы мгновений чудеса.
Пусть мы не в Болдино, но всё ж красива осень".
Суровые норвежские леса,
И сквозь свинец, хоть и нечасто, - просинь.
И тут Серёга стал читать стихи -
Про дам прекрасных, пляшущих в тавернах;
Про то, как были чудны их грехи
Украдкой за спиной у благоверных;
Про рожь в полях на средней полосе;
Про стройные, как целочки, берёзы.
(совсем Есенин, видно, окосел, -
смотрю - уж по щекам крадутся слёзы).
А он всё продолжает - про полынь,
Про запах мёда в шалях проституток,
Про грязные кабацкие столы,
открытые в любое время суток.
И вдруг умолк. Кусочек колбасы
С губы сорвался на ноги босые.
Я хлопнул по плечу его: "Не ссы!
Вернёмся мы с тобой еще в Россию".
---
Продолжение от Блока
Мне Саша Блок прочел двенадцать раз
Поэму свою новую по пьяни.
Все потому, что лишним был «напас»
Какой–то там, казахской мощной дряни.
Пузырь, стаканы, пеленою дым,
Такой, что хоть топор спокойно вешай.
На кухне в коммуналке мы сидим –
Увлечены беседою неспешной.
А за окном, вовсю шумит метель...
Ноябрьская. В дверь стучат, постойте...
В дверях Есенин – дверь он снес с петель –
При нём бутыль рябиновой настойки.
– Ребята, выпьем, что ли?
– А то нет!
– Ну, как вы тут?
– Да, вроде все по мере.
– А я купил, представьте, пистолет,
И нанял номерчишко в «Англетере».
Поедем, друзья, кутить в кабак,
Станцуют бабы на столах нам прямо.
Напиться бы, но как-то все не так,
Ах, видели б вы - ЧТО это за дамы.
Шалуньи в шалях – медом волоса,
Пропахшие, но нрав весьма покладист.
Такие вытворяют чудеса!!!
Ведь это ж - наслаждения оазис.
Ну, что же, едем – взяли ямщика,
И бубликов, зачем–то, две корзины.
Их щедро Саши сеяла рука,
До Англетера путь весь этот длинный.
Приехали – все наши – ваших нет,
Плутовки тут, как тут – и нет тверёзых,
Дразнили всё Серегу – "Слышь, поэт,
Прочти нам эту... как её? – березу!!!"
А он читал им. Кудри, словно нимб,
Развеялись. Полны глаза слезами.
Они смеялись, подлые, над ним –
Ему–то каково? – судите сами.
Но все прошло. Как говорил еврей:
«Проходит все». И здесь так получилось.
Он жить старался остальных быстрей
И сдался потому, богам на милость.
________________________________
Финал таков – поплачьте, мудаки –
Повесился поэт – певец Россеи,
А на столе записка – две строки:
"Ебитесь в рот". И подпись – "Ваш Есенин"
(с) не мое
Балантинес на кухне распивали.
Достал Cерёга коробок:
"курнем?"
"да без проблем!"
Эх, не было печали...
Бутылка, сигарета, струйкой дым.
- Рязанская?
- Да не, ты что! - казашка.
Затягиваем. Думаем. Сидим.
"Эх, если б с нами был сейчас и Сашка -
Запомнил бы мгновений чудеса.
Пусть мы не в Болдино, но всё ж красива осень".
Суровые норвежские леса,
И сквозь свинец, хоть и нечасто, - просинь.
И тут Серёга стал читать стихи -
Про дам прекрасных, пляшущих в тавернах;
Про то, как были чудны их грехи
Украдкой за спиной у благоверных;
Про рожь в полях на средней полосе;
Про стройные, как целочки, берёзы.
(совсем Есенин, видно, окосел, -
смотрю - уж по щекам крадутся слёзы).
А он всё продолжает - про полынь,
Про запах мёда в шалях проституток,
Про грязные кабацкие столы,
открытые в любое время суток.
И вдруг умолк. Кусочек колбасы
С губы сорвался на ноги босые.
Я хлопнул по плечу его: "Не ссы!
Вернёмся мы с тобой еще в Россию".
---
Продолжение от Блока
Мне Саша Блок прочел двенадцать раз
Поэму свою новую по пьяни.
Все потому, что лишним был «напас»
Какой–то там, казахской мощной дряни.
Пузырь, стаканы, пеленою дым,
Такой, что хоть топор спокойно вешай.
На кухне в коммуналке мы сидим –
Увлечены беседою неспешной.
А за окном, вовсю шумит метель...
Ноябрьская. В дверь стучат, постойте...
В дверях Есенин – дверь он снес с петель –
При нём бутыль рябиновой настойки.
– Ребята, выпьем, что ли?
– А то нет!
– Ну, как вы тут?
– Да, вроде все по мере.
– А я купил, представьте, пистолет,
И нанял номерчишко в «Англетере».
Поедем, друзья, кутить в кабак,
Станцуют бабы на столах нам прямо.
Напиться бы, но как-то все не так,
Ах, видели б вы - ЧТО это за дамы.
Шалуньи в шалях – медом волоса,
Пропахшие, но нрав весьма покладист.
Такие вытворяют чудеса!!!
Ведь это ж - наслаждения оазис.
Ну, что же, едем – взяли ямщика,
И бубликов, зачем–то, две корзины.
Их щедро Саши сеяла рука,
До Англетера путь весь этот длинный.
Приехали – все наши – ваших нет,
Плутовки тут, как тут – и нет тверёзых,
Дразнили всё Серегу – "Слышь, поэт,
Прочти нам эту... как её? – березу!!!"
А он читал им. Кудри, словно нимб,
Развеялись. Полны глаза слезами.
Они смеялись, подлые, над ним –
Ему–то каково? – судите сами.
Но все прошло. Как говорил еврей:
«Проходит все». И здесь так получилось.
Он жить старался остальных быстрей
И сдался потому, богам на милость.
________________________________
Финал таков – поплачьте, мудаки –
Повесился поэт – певец Россеи,
А на столе записка – две строки:
"Ебитесь в рот". И подпись – "Ваш Есенин"
(с) не мое